Лекции для студентов

Человек в городской культуре — Урбанизация

Урбанизация

Урбанизация — это всемирно-исторический процесс концентрации, интеграции и дифференциации различных видов деятельности и элементов общественного потенциала, распространение городского образа жизни и появление новых форм расселения.

Урбанизация сегодня “захватила” весь мир, ее закономерности давно открыты и подробно изучены. Науке хорошо известны позитивные и негативные стороны процесса урбанизации, трудности каждого ее этапа. Но, тем не менее, по-настоящему серьезные проблемы возникают тогда, когда государство и общество, по тем или иным причинам, делают ставку в своем развитии не на законы развития, а на соблазнительные искусственно-технические утопии. Такая ситуация всегда приводит к стагнации или деградации государства и общества.

Россия, к сожалению, относится к числу тех стран, для которых признание урбанизации есть факт недавний. Поэтому так много сейчас обсуждаются “специфические” российские проявления этого процесса. Раньше у нас принято было называть урбанизацию стихийным процессом, значит неуправляемым, очевидно по аналогии с катастрофическими явлениями природы. А плановый, жестко централизованный и анонимный, не связанный с личной ответственностью за стратегии характер хозяйствования противостоял ему, сдерживал или даже устранял, как казалось, его негативные проявления. И тогда, все очевидные проявления неуправляемой урбанизации, которые все равно имели место, удобнее было “не замечать”. Любые реальные проявления вольного отношения к объективным закономерностям урбанизации, оценивались только по последствиям, а за них “отвечали” исполнители на местах (которые, конечно же, “неточно следовали инструкциям”).

В нашей огромной стране объективные закономерности урбанизации действительно было возможно долго не замечать. Ибо самые экзотические опыты были вынесены на периферию: мелиорация пустыни, испытания ядерного оружия, сверхзатратное освоение ресурсов Севера, новые монопрофильные города, чуть не состоявшийся поворот северных рек на юг (список можно продолжать). И затем долго делать вид, что все легко прогнозируемые чудовищные последствия множества “антиурбанистических” или “псевдоурбанистических” опытов нас минуют. Потому что все эти ужасы в полной мере могут быть лишь “при определенных социально-экономических условиях”, а именно тех, которые сложились на Западе.

Понимание в течение долгого времени урбанизации как атрибутики капиталистического мира, приводило на деле к тому, что стихийному неудержимому росту городов и превращению их в гигантских “левиафанов” — мегалополисов мы противопоставляли искусственное ограничение роста крупных городов, разрабатывали концепцию оптимальной величины города, осуществляли паспортный режим и т.д. Это было результатом идеологического противопоставления, в рамках которого европейскому пониманию свободы выбора противопоставлялось понимание свободы как “осознанной необходимости”.

Однако это не означает, что в России нет своей истории урбанизации. Она есть, она уникальна, имеет свое собственное содержание, свои векторы, и, конечно, свои механизмы. Поскольку российские города росли, и чем крупнее, тем быстрее, “оптимальные” города либо так и оставались большими деревнями, никак не превращаясь в настоящий город, либо вдруг быстро набирали темпы роста и перескакивали оптимальную границу. Это обстоятельство свидетельствует о том, что сам процесс урбанизации оказалось невозможным ликвидировать в силу несопоставимости его масштабов и тех локальных усилий, которые направлены на то, чтобы его приостановить. А временная его блокировка, местами даже очень активная и агрессивная, приводила к осуществлению этого процесса в особых, превращенных формах, задавая примеры причудливых отклонений от известных тенденций и придавая закономерностям более сложную формулу.

Современные российские “города-младенцы”, в отличие от самоскладывающихся итальянских городов XI века, создавались в уже разработанной на уровне государства индустриальной идеологии. Здесь жесткий производственно-селитебный принцип построения инфраструктуры уже был противопоставлен европейскому принципу сложности, разнообразия, многовариантности городской среды. А стратегия “нормировки” жизнеобеспечения людей и их поведения противопоставлена свободному выбору и дифференциации индивидуальных жизненных траекторий.

Гипоурбаничность среды таких городов в сочетании с усеченностью инфраструктуры привела к тяжелым социальным последствиям, число которых растет и еще предстоит их описать и квалифицировать.

Теперь уже стало очевидным, что незнание закономерностей, по которым протекает урбанизация, и, связанное с этим, вольное или невольное сопротивление ей, приводит к значительным социальным и психосоциальным издержкам.

Современные темпы и направленность мировой урбанизации обеспечены всей европейской историей, особенно последними девятью веками, и его практически невозможно “свернуть”, в силу того, что в нем самом заложены механизмы и самосохранения, и саморазвития. И в этом смысле он может квалифицироваться как естественный процесс.

При этом, на разных стадиях формирования городской культуры, практически все новообразования (ценность образования, самоуправление, политика и т.д.) были результатом активных поисков выхода из сложившихся политических, социальных, экономических, культурных ситуаций, то есть процесс специально направлялся, выстраивался. С другой стороны, в России длительная “блокировка” распространения городского образа жизни, воспроизводства городской культуры, существенно ослабили урбанизацию, принципиально не изменив ее, но создав таким образом прецедент другого типа воздействия на процесс (погашения или торможения). И первый, и второй пример свидетельствуют о том, что содержание самого процесса составляет напряженная деятельность, то есть специально построенная, целенаправленная работа, имеющая искусственно-технический характер.

Объединяя два обозначенных только что обстоятельства, можно урбанизацию отнести к классу естественно-искусственных процессов. Для наших рассуждений по поводу сохранения наследия это принципиально важно, поскольку благодаря этой фиксации, мы делаем фундаментальный вывод — выработка политики сохранения наследия в рамках процесса урбанизации означает: во-первых, необходимость знания законов, по которым процесс разворачивается в мире, и в нашей стране; во-вторых владение средствами диагностики, позволяющими определять степень зрелости конкретного города; в-третьих, необходимо применение проектно-программных технологий, предполагающих целевую по отношению к урбанизации и ответственную деятельность по отношению к урбанизационному движению конкретного города.

Рассматривая урбанизацию, необходимо наметить те структурные характеристики, которые дадут нам представление об определенном состоянии социума и выделить принципиальные для урбанизации способы взаимодействия элементов.

В процессе урбанизации все элементы городской культуры (единицы культуры, живущие на разных носителях, возникшие в разное время) связаны друг с другом определенным образом. Это взаимодействие можно описать через четыре подпроцесса:

концентрация как территориальное объединение разнообразного: функций, различных элементов городской среды, общественного потенциала и т.д.;

интеграция как объединение разнообразных элементов на основе их интенсивного взаимодействия, при этом взаимодействии каждый из элементов осуществляет собственное развитие, и вся система в целом обретает новое качество;

дифференциация — появление новых элементов как результат высокой концентрации и интенсивной интеграции;

воспроизводство и распространение городского образа жизни, то есть освоение людьми фундаментальных свойств городской жизни: мобильности, избирательности, “центральности”.

Очевидной становится процедура определения степени зрелости, или диагностики “культурного” возраста российских городов, если за основу шкалы городской “зрелости” принимать город в европейской традиции. А эту диагностику следует проводить с помощью характеристики процессов концентрации, интеграции, дифференциации и распространения или воспроизводства городского образа жизни.

Самый первый принцип концентрации разнообразия, который заложен в европейском городе у нас в течение последних восьмидесяти лет был стратегически противопоставлен принципу равномерности. Последний выразился в практике “равномерного расселения” на территории страны, в идеологии равенства распределения благ и т.д. Равномерность расселения в масштабе города, проектируемого в рамках государственной политики индустриализации, проявилась в стандартном для каждого города наборе единиц планировочной структуры (микрорайон, жилой район, планировочный район) и в “ступенчатости” их обслуживания.

Если в качестве первого пункта диагностики принять явление концентрации и попытаться описать с этой точки зрения состояние города сегодня и некоторое время тому назад, то появляется серьезное затруднение: что брать за единицу счета, в каком виде представить себе городское пространство, через какие характеристики, чтобы во-первых это было универсально, то есть употребимо во все времена и на всех типах объектов, во-вторых это бы отражало “суть” города.