Лекции по социологии культуры: Становление личности, человек и общество. — Статус домочадца
- Лекции по социологии культуры: Становление личности, человек и общество.
- Статус главы рода
- Совокупное могущество рода
- Статус домочадца
- Отцовское наследство. Внутрисемейные отношения
- Самосознание господина. Институт рабства
- Революция. Рождение демократического государства
- Вытеснение человека из системы разделения труда
- Символические значения собственности
- Фетишизация земли
- Деньги. Обезличивание собственности
- Отчужденный человек в отчужденной культуре
- Кальвин. Этика капитализма
- Личность эпохи буржуазных революций
- Реформы в области просвещения
- Базаров и Кирсанов
- Базаров и Нечаев. Бесы
- Социалистическое общество
- Типология личности современного общества
Статус домочадца
Полным суверенитетом обладает далеко не каждый. Только глава семьи, pater familias является обладателем всей полноты прав, а следовательно, и всей полноты человеческого бытия. Члены его семьи, равно как и рабы, находятся в его власти, которая простирается вплоть до права на их жизнь.
До выполнения процедур, связанных с переменой статуса (как правило, их время приходит со смертью отца), еще нужно дожить. До этого даже свободнорожденные дети очень часто ничем не отличаются от наемников, а то и вообще от простых рабов: они выполняют ту же работу, носят такую же одежду, едят за одним столом одну и ту же пищу.
Библейские свидетельства
Надежным источником, этнографически точно рисующим племенной быт, его обычаи, нравы, законы, являются книги, сохраненные нам каноном Священного Писания, поэтому, оставляя в стороне чисто религиозный аспект их содержания, мы вправе ко многому в нем подходить как к документу. Этот документ нередко очень красноречив. Уместно вспомнить жалобу старшего наследника из притчи о блудном сыне: «вот, я столько лет служу тебе и никогда не преступал приказания твоего, но ты никогда не дал мне и козленка, чтобы мне повеселиться с друзьями моими». (Отметим глагол «служить».)
Конечно, никто из них никогда не поменялся бы своим местом с невольником, ибо личная свобода даже здесь, в маленьком, но вместе с тем жестко иерархизированном мирке отгородившейся от всех патриархальной семьи, стоит дорого.
Библейские свидетельства
Хотя в той же притче промотавший свою часть имения сын готов даже к такому решению: «…встану, пойду к отцу моему и скажу ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих. Встал и пошел к отцу своему».
Что же касается юридического статуса свободнорожденного сына (и уж тем более сына невольницы), то и он далек от действительной полноты прав человека даже тех, ветхозаветных, времен. Авраам готов принести в жертву Исаака, и община того времени не находит здесь решительно ничего противоестественного и уж тем более преступного, свидетельством чему выступает то обстоятельство, что этот сюжет как вероучительное начало входит в священный канон. Свойственные даже животным, родительские инстинкты, возможно, и протестуют, но древний закон и даже древняя мораль не преступаются ни на йоту: давший жизнь отец вправе распорядиться этой жизнью по своему собственному усмотрению. К тому же сакральный контекст жертвоприношения вообще исключает и действие и жертвователя из сферы любых нравственных оценок. Напротив, принимается как пример служения своему Господу, т.е. наполняется положительным этическим смыслом. Словом, на деле освобождение от неограниченной власти родителя наступает только со смертью (нередко самого сына).
Законы XII таблиц
Впрочем, есть и другой выход, память о котором сохранили нам относящиеся к V в. до н. э. Законы XII таблиц: «Если отец трижды продаст сына, то пусть сын будет свободен [от власти] отца». Конечно, в этом можно увидеть и цивилизованное разрешение конфликта поколений, ведь трехкратная продажа в рабство означает по меньшей мере двукратный выкуп, поэтому процедура в большинстве случаев чисто формальна, и в сущности представляет собой род обязательного, но вместе с тем никого ни к чему не обязывающего обряда. Однако разумно все же предположить, что в этом рудименте древнего права отразились жестокие реалии еще более ранних не страдавших избыточной сентиментальностью времен.
